Теперь я понимаю почему четыре последних дня меня так колотило и почему я хотела именно так, а не иначе. Теперь я полноценно осознала все значения пресловутого словца «узы». Да, за год узы переросли в прочные красные лески, которые впиваются в кожу, а дальше сплетаются с венами и прямо к сердцу, извиваясь, но не останавливаясь. Лески поначалу лишь мягко оплели сердце алой решёткой. И прикосновения их были подобны шёлку. Со временем шёлк истончился, ткань огрубела и стала оставлять рубцы на сердце. Но только на моём сердце, а на том конце нити мягко и легко, подобно пёрышку, обнимали сердце. Возможно, я слишком сильно боялась ранить, слишком рьяно проявляла заботу, возможно... Сейчас it does't metter, потому что я всё равно неосознанно сжала нить и до боли с кровью потянула леску на себя. Это действительно было инфантильно с моей стороны так грубо обращаться с этой тоненькой леской в своей руке. Я думала, что она порвётся, когда я потяну на себя. Жаль... Я действительно раскаиваюсь. До слёз. Я растираю их по своим щекам руками, которые перепачканы кровью чужого сердца, и понимаю на сколько была глупа. К сожалению, осознание фатальной mistake пришло только, когда взгляд мазнул по трупу, который лежал на том берегу речки. И на лице того человека была мягкая, усталая и спокойная улыбка. «Спасибо». Действительно, спасибо. Да, ребёнок, раз только сейчас до меня дошло. Прости, пожалуйста, прости. Я была слишком неосмотрительна. Мне не нужно было абстрагироваться от реальности и так глубоко зарываться в себе, потому что в это время я ничего вокруг не замечаю. Юми Куроки осознала свою ошибку, только ведь теперь, если брошусь в эту речку, разгребая воду, чтобы обнять, ответа всё равно не последует... Просто потому что мертвецы не оживают...
Тот, кому я это говорю... Просто я не хочу говорить кому именно предназначаются эти слова. Я хочу, чтобы догадались, потому что если употреблю «обращение», то весь вложенный в слова смысл обернётся фальшью. А мне этого не хочется.